Фома Аквинский
Сумма теологии. Том XI
Часть III-II. Вопросы 27-59
Вопрос 27. Об освящении Пресвятой Девы Марии
Что касается Богоматери, то мы остановимся на четырех моментах: во-первых, на ее освящении; во-вторых, на ее девстве; в-третьих, на ее обручении; в-четвертых, на Благовещении, или приуготовлении ее к зачатию.
В отношении первого наличествует шесть пунктов: 1) была ли Пресвятая Дева Мария, матерь Божия, освящена до своего рождения из чрева; 2) была ли она освящена до одушевления; 3) было ли это освящение настолько действенным, что полностью устранило от нее пятно греха; 4) явилось ли следствием этого освящения то, что она никогда не совершала греха; 5) обрела ли она силою этого освящения полноту благодати; 6) свойственно ли ей было быть освященной именно так.
Раздел 1. Была ли Пресвятая Дева Мария освящена до своего рождения из чрева?
С первым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что Пресвятая Дева Мария не была освящена до своего рождения из чрева. В самом деле, апостол говорит: «Не духовное – прежде, а душевное, потом – духовное» (1 Кор. 15 :46). Затем, освященный благодатью человек духовно рождается в сыновство Божие, согласно сказанному [в Писании]: «От Бога родились» (Ин. 1 :13). Однако рождение из чрева является естественным рождением. Следовательно, Пресвятая Дева Мария не была освящена до своего рождения из чрева.
Возражение 2. Далее, Августин говорит, что «то освящение, посредством которого мы становимся храминами Божиими, приличествует только рожденным заново». Но нельзя родиться заново, если не родился прежде. Следовательно, Пресвятая Дева Мария не была освящена до своего рождения из чрева.
Возражение 3. Далее, освященный благодатью очищается и от первородного, и от актуального греха. Таким образом, если бы Пресвятая Дева Мария была освящена до своего рождения из чрева, то из этого бы следовало, что этим она была очищена от первородного греха. Но воспрепятствовать ей войти в царство небесное мог бы только первородный грех. Поэтому если бы она в тот момент умерла, то похоже, что она вошла бы в небесные врата. Но этого никак не могло случиться прежде страстей Христовых, согласно сказанному апостолом: «Имеем дерзновение входить во Святилище посредством крови Его» (Евр. 10 :19). Следовательно, похоже на то, что Пресвятая Дева Мария не была освящена до своего рождения из чрева.
Возражение 4. Кроме того, первородный грех передается через порождение, а актуальный грех приобретается через акт. Но никого нельзя очистить от актуального греха в то время, когда он актуально грешит. Следовательно, и Пресвятую Деву Марию нельзя было очистить от первородного греха в то время, когда она, пребывая в утробе своей матери, находилась в процессе порождения.
Этому противоречит следующее: Церковь празднует рождество Богоматери. Но церковные празднества посвящены только тем, кто свят. Таким образом, уже при своем рождении Пресвятая Дева Мария была свята. Следовательно, она была освящена во чреве.
Отвечаю: . канонических Священных преданиях о канонизации Приснодевы об ее освящении во чреве не сказано ничего, более того, в них даже не упомянуто о ее рождении. Однако Августин в своем трактате об Успении Богородицы приводит доказательства того, что ее тело было взято на небеса, притом что Священное Писание об этом умалчивает, так что и мы вправе приводить доказательства того, что она была освящена во чреве. В самом деле, есть все основания полагать, что произведшая на свет «единородного от Отца, полного благодати и истины» сама была исполнена благодати более остальных, о чем свидетельствуют слова, с которыми обратился к ней ангел: «Радуйся, полная благодати!» (Лк. 1 :28).
Кроме того, должно иметь в виду, что привилегия освящения во чреве ранее уже предоставлялась другим, например Иеремии, которому было сказано: «Прежде, нежели ты вышел из утробы, Я освятил тебя» (Иер. 1 :5), а также Иоанну Крестителю, о котором написано, что он «Духа Святого исполнится еще от чрева матери своей» (Лк. 1 :15). Сказанного достаточно для того, чтобы мы верили, что Пресвятая Дева Мария была освящена до своего рождения из чрева.
Фома Аквинский
Сумма теологии. Том I. Вопросы 1-43
Трактат о священном учении
Вопрос 1. Сущность и значение священного учения
[Рассуждение] о священном учении, каким оно должно быть и к какому надлежит стремиться, изложенное в десяти разделах.
Поскольку мы понимаем, что наше исследование связано с некоторыми ограничениями, прежде всего, необходимо уяснить о самом учении: каким оно должно быть и к какому надлежит стремиться.
Относительно этого исследуется десять положений: 1) необходимо ли оно; 2) является ли оно наукой; 3) является ли оно одной [наукой], или многими; 4) умозрительно ли оно, или же носит прикладной характер; 5) как соотносится оно с другими науками; 6) суть ли оно то же, что и мудрость; 7) может ли Бог быть его объектом; 8) должно ли оно быть доказательным; 9) может ли оно пользоваться метафорическими или символическими выражениями; 10) можно ли, таким образом, согласно этому учению изъяснять Святое Писание во многих смыслах.
Раздел 1. Необходимо ли какое-нибудь учение помимо философского?
С первым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что нет нужды в ином знании помимо того, которое предоставляет философская наука. Ибо человеку не дано познать то, что превосходит его разумение. «Что свыше сил твоих, того не испытывай» (Сир. 3 :21). Но все, что может познать разум, в полной мере исследуется философскими науками. Посему кажется излишним любое знание помимо того, которое предоставляется философией.
Возражение 2. Кроме того, знание есть знание о сущем, ибо познается лишь то, что истинно, а сущее и есть то, что истинно. Но именно все сущее и является предметом философской науки, и даже самого Бога, как доказал Аристотель, исследует тот раздел философии, который называется теологией, или учением о божественном. Поэтому и нет нужды в ином знании помимо того, которое предоставляет философская наука.
Этому противоречит сказанное [апостолом Павлом]: «Все Писание богодухновенно и полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности» (2 Тим. 3 :16). Очевидно, что богодухновенное Писание не может быть разделом философской науки, каковая основывается на человеческом разуме. Поэтому необходимо, чтобы помимо знаний, предоставляемых философской наукой, существовало и иное, богодухновенное знание.
Отвечаю: ради спасения человеческого было необходимо, чтобы помимо знаний, предоставляемых философской наукой, основанной на человеческом разуме, существовало знание, основанное на откровении, исходящем от Бога. Прежде всего, это нужно потому, что человек определен к Богу как к [своей] конечной цели, каковая [цель] превыше человеческого разумения: «Никакой глаз не видал другого бога, кроме Тебя, который столько сделал бы для надеющихся на него» (Ис. 64 :44). Но необходимо, чтобы человек заранее знал свою цель, дабы сообразовывать с ней свои помыслы и деяния. Поэтому ясно, что ради своего спасения человеку следует знать и нечто такое, что превосходит возможности его разума и открывается ему божественным откровением.
Но даже и те истины о Боге, которые способен исследовать человеческий разум, необходимо должны были быть преподаны людям через божественное откровение, ибо иначе божественные истины, доступные разумению, стали бы достоянием немногих, да и то не сразу и с примесью немалых заблуждений. А между тем, всецелое спасение человека, каковое обретается в Боге, полностью зависит от знания им этих истин. Посему, дабы люди достигали спасения более успешно и более уверенно, необходимо, чтобы божественные истины были преподаны им через божественное откровение. Поэтому ясно, что помимо философской науки, опирающейся на разум, должна быть и священная наука, преподанная через откровение.
Ответ на возражение 1. Поскольку человеку не дано посредством разума познать вещи, возможности оного разума превышающие, то, коль скоро они явлены Богом в откровении, их следует принимать на веру. Об этом говорит и Писание: «Не нужно тебе размышлять о том, что сокрыто» (Сир. 3 :25). В этом-то и состоит значение священной науки.
Ответ на возражение 2. Различие в способах познания и создает разнообразие наук. Как астроном, так и физик могут прийти к одному и тому же заключению, например, что земля – кругла; но астроном придет к этому математически (т. е. [рассуждая] отдельно от материи), а физик – всегда имея в виду материю. Отсюда следует: нет никаких оснований полагать, что коль скоро иные вещи могут быть постигнуты философской наукой, насколько они [вообще] могут быть познаны естественным разумом, они в то же время не могут быть преподаны нам посредством другой науки, насколько они явлены в откровении. Поэтому ясно, что теология, основанная на священном учении, качественно отличается от теологии, являющейся частью философской науки.
Раздел 2. Является ли священное учение наукой?
Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что священное учение – не наука. Каждая наука исходит из самоочевидных положений. Священное же учение исходит из положений веры, каковые не самоочевидны; потому-то и не все приемлют истины вероучения, что «не во всех вера» (2 Фес. 3 :2). Отсюда ясно, что священное учение – не наука.
Возражение 2. Кроме того, [ни одна] наука не рассматривает единичные вещи. Священная же наука имеет дело с единичными вещами, например, с деяниями Авраама, Исаака, Иакова и т. п. Поэтому ясно, что священное учение – не наука.
Этому противоречит сказанное Августином: «Только одной науке принадлежит то достоинство, что через нее спасительная вера порождается, питается, оберегается и укрепляется». И это сказано не о какой другой науке, а именно о священном учении. Поэтому ясно, что священное учение – наука.
Отвечаю: священное учение – это наука. Надлежит знать, что существует два типа наук. Одни исходят из положений, очевидных в свете естественного разума, каковы арифметика, [геометрия] и им подобные. Другие же исходят из положений, которые известны в свете других, высших наук: такова теория перспективы, основанная на положениях, разъясняемых геометрией, и теория музыки, основанная на положениях, установленных арифметикой. К такого рода наукам относится и священное учение: эта наука исходит из положений, установленных в свете высшей науки, преподанной самим Богом и теми, кто удостоился блаженства. Как музыкант принимает на веру положения, предложенные ему математиком, так и священная наука целиком основывается на положениях, преподанных ей Богом.
Чей вклад в теологию папа Бенедикт XV охарактеризовал словами: «Церковь провозгласила доктрину Фомы Аквинского своей доктриной» .
«Сумма теологии» известна также изложенными там пятью доказательствами существования Бога (viae quinque). По первоначальному своему замыслу Фома Аквинский полагал составить лишь «руководство для начинающих», в котором под одной обложкой было бы сосредоточено изложение и рассмотрение всех основных богословских учений своего времени. Фактически, теолог составил фундаментальный свод практически всех проблем христианского богословия на Западе, которые подверг скрупулёзному схоластическому анализу. На протяжении всей книги Аквинат неоднократно цитирует Августина Блаженного , Аристотеля и многих других христианских, еврейских, арабских и языческих мыслителей.
Трактат стал очень популярен уже с первых его изданий. Благодаря его «целевой направленности» на широкую аудиторию студентов-богословов, количество сделанных в средние века «рукописных копий… едва ли поддается учёту».
Первый книжный оттиск появился в 1467 году , в городе Майнце . Правда, издатель Петер Шеффер отпечатал не весь манускрипт, а лишь его часть, именуемую по традиции «Secunda secundae» (см. ниже раздел «Структура»). Первое полное издание увидело свет в 1485 году в Базеле .
В 1320-1340 годах отдельные части «Суммы теологии» были переведены на армянский язык .
Вся «Сумма» состоит из трех частей:
Фома Аквинский
Сумма теологии. Том I. Вопросы 1-43
Трактат о священном учении
Вопрос 1. Сущность и значение священного учения
[Рассуждение] о священном учении, каким оно должно быть и к какому надлежит стремиться, изложенное в десяти разделах.
Поскольку мы понимаем, что наше исследование связано с некоторыми ограничениями, прежде всего, необходимо уяснить о самом учении: каким оно должно быть и к какому надлежит стремиться.
Относительно этого исследуется десять положений: 1) необходимо ли оно; 2) является ли оно наукой; 3) является ли оно одной [наукой], или многими; 4) умозрительно ли оно, или же носит прикладной характер; 5) как соотносится оно с другими науками; 6) суть ли оно то же, что и мудрость; 7) может ли Бог быть его объектом; 8) должно ли оно быть доказательным; 9) может ли оно пользоваться метафорическими или символическими выражениями; 10) можно ли, таким образом, согласно этому учению изъяснять Святое Писание во многих смыслах.
Раздел 1. Необходимо ли какое-нибудь учение помимо философского?
С первым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что нет нужды в ином знании помимо того, которое предоставляет философская наука. Ибо человеку не дано познать то, что превосходит его разумение. «Что свыше сил твоих, того не испытывай» (Сир. 3 :21). Но все, что может познать разум, в полной мере исследуется философскими науками. Посему кажется излишним любое знание помимо того, которое предоставляется философией.
Возражение 2. Кроме того, знание есть знание о сущем, ибо познается лишь то, что истинно, а сущее и есть то, что истинно. Но именно все сущее и является предметом философской науки, и даже самого Бога, как доказал Аристотель, исследует тот раздел философии, который называется теологией, или учением о божественном. Поэтому и нет нужды в ином знании помимо того, которое предоставляет философская наука.
Этому противоречит сказанное [апостолом Павлом]: «Все Писание богодухновенно и полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности» (2 Тим. 3 :16). Очевидно, что богодухновенное Писание не может быть разделом философской науки, каковая основывается на человеческом разуме. Поэтому необходимо, чтобы помимо знаний, предоставляемых философской наукой, существовало и иное, богодухновенное знание.
Отвечаю: ради спасения человеческого было необходимо, чтобы помимо знаний, предоставляемых философской наукой, основанной на человеческом разуме, существовало знание, основанное на откровении, исходящем от Бога. Прежде всего, это нужно потому, что человек определен к Богу как к [своей] конечной цели, каковая [цель] превыше человеческого разумения: «Никакой глаз не видал другого бога, кроме Тебя, который столько сделал бы для надеющихся на него» (Ис. 64 :44). Но необходимо, чтобы человек заранее знал свою цель, дабы сообразовывать с ней свои помыслы и деяния. Поэтому ясно, что ради своего спасения человеку следует знать и нечто такое, что превосходит возможности его разума и открывается ему божественным откровением.
Но даже и те истины о Боге, которые способен исследовать человеческий разум, необходимо должны были быть преподаны людям через божественное откровение, ибо иначе божественные истины, доступные разумению, стали бы достоянием немногих, да и то не сразу и с примесью немалых заблуждений. А между тем, всецелое спасение человека, каковое обретается в Боге, полностью зависит от знания им этих истин. Посему, дабы люди достигали спасения более успешно и более уверенно, необходимо, чтобы божественные истины были преподаны им через божественное откровение. Поэтому ясно, что помимо философской науки, опирающейся на разум, должна быть и священная наука, преподанная через откровение.
Ответ на возражение 1. Поскольку человеку не дано посредством разума познать вещи, возможности оного разума превышающие, то, коль скоро они явлены Богом в откровении, их следует принимать на веру. Об этом говорит и Писание: «Не нужно тебе размышлять о том, что сокрыто» (Сир. 3 :25). В этом-то и состоит значение священной науки.
Ответ на возражение 2. Различие в способах познания и создает разнообразие наук. Как астроном, так и физик могут прийти к одному и тому же заключению, например, что земля – кругла; но астроном придет к этому математически (т. е. [рассуждая] отдельно от материи), а физик – всегда имея в виду материю. Отсюда следует: нет никаких оснований полагать, что коль скоро иные вещи могут быть постигнуты философской наукой, насколько они [вообще] могут быть познаны естественным разумом, они в то же время не могут быть преподаны нам посредством другой науки, насколько они явлены в откровении. Поэтому ясно, что теология, основанная на священном учении, качественно отличается от теологии, являющейся частью философской науки.
Раздел 2. Является ли священное учение наукой?
Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что священное учение – не наука. Каждая наука исходит из самоочевидных положений. Священное же учение исходит из положений веры, каковые не самоочевидны; потому-то и не все приемлют истины вероучения, что «не во всех вера» (2 Фес. 3 :2). Отсюда ясно, что священное учение – не наука.
Возражение 2. Кроме того, [ни одна] наука не рассматривает единичные вещи. Священная же наука имеет дело с единичными вещами, например, с деяниями Авраама, Исаака, Иакова и т. п. Поэтому ясно, что священное учение – не наука.
Этому противоречит сказанное Августином: «Только одной науке принадлежит то достоинство, что через нее спасительная вера порождается, питается, оберегается и укрепляется». И это сказано не о какой другой науке, а именно о священном учении. Поэтому ясно, что священное учение – наука.
Отвечаю: священное учение – это наука. Надлежит знать, что существует два типа наук. Одни исходят из положений, очевидных в свете естественного разума, каковы арифметика, [геометрия] и им подобные. Другие же исходят из положений, которые известны в свете других, высших наук: такова теория перспективы, основанная на положениях, разъясняемых геометрией, и теория музыки, основанная на положениях, установленных арифметикой. К такого рода наукам относится и священное учение: эта наука исходит из положений, установленных в свете высшей науки, преподанной самим Богом и теми, кто удостоился блаженства. Как музыкант принимает на веру положения, предложенные ему математиком, так и священная наука целиком основывается на положениях, преподанных ей Богом.
Ответ на возражение 1. Положения любой науки или самоочевидны, или являются заключениями иной, высшей науки; как было показано, таковы суть и положения священного учения.
Ответ на возражение 2. Священное учение имеет дело с единичными вещами не потому, что принципиально руководствуется ими, но либо потому что через них являет примеры праведной жизни (подобно наукам моральным), либо потому, что таким образом устанавливает, через кого именно преподано нам то божественное откровение, которое лежит в основании священного писания или учения.
Раздел 3. Является ли священное учение одной наукой?
С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что священное учение – это не одна наука; ибо, как доказал Философ, одна наука исследует вещи, относящиеся к одному роду. Но Творец и сотворенное, о коих идет речь в священной науке, никак не могут принадлежать к одной категории. Поэтому ясно, что священное учение – не одна наука.
Возражение 2. Кроме того, в священном учении говорится об ангелах, телесных тварях и смертных людях. Но все это – предметы различных философских наук. Отсюда ясно, что священное учение не может быть одной наукой.
Этому противоречит то, что в Святом Писании сказано о нем как об одной науке: «Премудрость даровала ему познание святых» (Прем. 10 :10).
Отвечаю: священное учение – это одна наука. Единство способностей или навыков следует понимать в соответствии с объектом, но не материально, а с точки зрения формального определения объекта; например, человек, осел и камень суть единство с точки зрения формального определения «окрашенное»; сама же «окрашенность» является формальным объектом зрения. Из этого ясно, что поскольку Священное Писание рассматривает все вещи с точки зрения формального определения их как проявлений божественности, то все, что подпадает под формальное определение «проявление божественности», является объектом одной науки, а потому и включено в священное учение как в одну науку
Особое влияние на развитие схоластики и канонической доктрины оказал итальянец Фома Аквинский (1225-1274) (встречается и другое, латинизированное написание - Томас Аквинат). Он был младшим сыном графа Ландольфа Аквинского, воспитывался в школе при бенедиктинском аббатстве Монтекассино. В семнадцать лет он вступил в молодой нищенствующий орден доминиканцев, учился у Альберта Великого, затем преподавал в Париже и разных городах Италии. Отличаясь мягкостью, терпением и великодушием, Фома Аквинский получил прозвище doctor angelicus (ангельский доктор).
Фома Аквинский очень высоко ценил Аристотеля и добился того, что официальная церковь перестала усматривать в трудах философа угрозу вере со стороны разума. С точки зрения Фомы, разум приближает человека к истинной вере. Именно с этих позиций в своем главном труде «Сумма теологии» Фома Аквинский разрабатывал католическую догматику. Наряду с самыми общими вопросами бытия и природы Бога он рассматривал и практические проблемы повседневной жизни - как должен жить человек, сознавая себя исполнителем божественного замысла. При этом Аквинат отмечал, что реальные вещи и явления не всегда совершенны, не всегда точно и полно выражают Божий промысел, свою сущность, норму. Поэтому необходимо анализировать окружающий мир, выявлять истинную сущность вещей и явлений, определять нормы поведения людей, соответствующие божественному замыслу.
С точки зрения Фомы Аквинского, практически любой вид деятельности имеет право на существование, поскольку разделение труда установлено Богом, создавшим мир, в котором человек, чтобы жить, обязан трудиться. Главной целью человека, однако, должно быть нравственное самосовершенствование. Труд должен, удовлетворяя потребности, освобождать человека от праздности, давать возможность заниматься благотворительностью. В связи с этим богатство у Фомы Аквинского делится на естественное, связанное с удовлетворением потребностей, и искусственное (деньги и драгоценные металлы), которое не помогает человеку приблизиться к Богу и не делает его счастливым.
В отношении частной собственности Фома Аквинский, с одной стороны, разделял идею отцов церкви о том, что все вещи принадлежат самому Богу и находятся в общем пользовании людей. С другой стороны, опираясь на Аристотеля, он отмечал, что собственность естественна для удовлетворения необходимых нужд. Поэтому человек должен жить в «правильном соответствии своему сословию» и заниматься благотворительностью, рассматривая себя как управляющего имуществом, которое принадлежит всем.
Исходя из таких представлений о труде и собственности, им признается правомерность существования земельной ренты. Владелец земли не присваивает результатов чужого труда, в качестве вознаграждения за свой труд по управлению имением он получает часть продукта, производимую силами природы. Кроме того, получение ренты позволяет владельцу земли больше заниматься благотворительностью, самосовершенствованием, духовными занятиями, которые стоят значительно выше физического труда.
Большое внимание Фома Аквинский уделял вопросам торговли, прибыли, справедливой цены. Он отмечал, что закон, данный людям, существует не только для добродетельных, но и для слабых. Поэтому человеческий закон не может «запретить все, что противно добродетели, но его действия достаточно, чтобы запретить все, что разрушительно для человеческих отношений; прочие же случаи рассматриваются как законные, но не потому, что одобряются, а потому, что за них не предусмотрено наказания» . Также и торговая прибыль, хотя по своей природе не содержит в себе ничего добродетельного, имеет право на существование, но при определенных условиях. Во-первых, продавец не должен прибегать к хитрости и обману. Во-вторых, прибыль «законна не сама по себе, но если имеет иную цель, которая обязательно добродетельна». К таким целям Фома Аквинский относит содержание собственного дома, помощь нуждающимся, общую выгоду (например, обеспечение страны тем, чего в ней не хватает), умеренное вознаграждение за свой труд. Еще одно условие, при котором допускается существование торговой прибыли, - изменения, которые произошли с вещью или в обстоятельствах продавца с момента покупки до продажи. Здесь речь идет об улучшении вещи; достаточно длительном ее хранении, что требует затрат; перевозке в другую местность, что опять же сопряжено с издержками, а также с риском понести убыток.
Подобное понимание торговой прибыли повлияло на трактовку Фомой Аквинским вопроса о справедливой цене. По сути, он соединяет два взгляда на справедливую цену, существовавшие у канонистов. По его мнению, «справедливая цена вещей не установлена с математической точностью, но зависит от характера оценки таким образом, чтобы малейшее добавление или удаление не могло разрушить равновесие справедливости» . Он считает, что, с одной стороны, цена товара должна возмещать все издержки, включая среди прочего трудовые затраты, затраты на хранение, доставку товара, а также компенсировать возможный риск утраты товара. С другой стороны, справедливая цена зависит и от социального фактора, т.е. она должна включать определенную надбавку, позволяющую продавцу товара получать доход, соответствующий его положению в обществе. Кроме того, Фома Аквинский, признавая, что «греховно получать прибыль от обмана, продавая вещи дороже, чем их справедливая цена», допускает превышение справедливой цены при продаже товара. Это возможно, если вещь очень нужна покупателю, а продавцу трудно с ней расстаться. В таком случае цена будет зависеть не только от самой стоимости вещи, но и от убытков, которые понес продавец при сделке. Фактически получается, что превышение справедливой цены компенсирует моральный ущерб продавца, который расстался с нужной ему вещью.
Важной и достаточно противоречивой частью экономической составляющей учения Фомы Аквинского является вопрос о ростовщичестве, т.е. предоставлении денежных ссуд под проценты. Вслед за Аристотелем Аквинат считал, что деньги изобретены людьми для облегчения обмена. С его точки зрения, «монета - вернейшая мера материальной жизни в торговле и обороте, подобно тому, как милостыня - лучшая мера жизни духовной», поэтому недопустимой является практика «порчи монеты», под которой понималось снижение золотого или серебряного содержания монеты или ее веса при сохранении номинала. «Основной и исключительный принцип использования денег - это потребление или отчуждение, что проявляется в обмене. Поэтому незаконно по сути брать деньги за ссуду, каковой платеж и называется ростовщичество, и так же как человек обязан возместить другому потери за плохие товары, так и здесь человек обязан возместить деньги, которые он взял в долг» . Иными словами, брать деньги за ссуду несправедливо, это подобно продаже того, что не существует, как, например, в том случае, когда хотят продать вино, а затем еще и право его пить. Вино и его потребление неотделимы друг от друга, так же дело обстоит и с деньгами. По сути, у Фомы Аквинского получается, что взимание процента при ссуде денег - это продажа права на их использование. Таким образом, вслед за Аристотелем, придерживаясь традиций христианской этики, Фома Аквинский резко осуждает ростовщичество как обман, называет его постыдным, греховным. Но, несмотря на это, он пытается в определенной степени оправдать существование ростовщического процента, правда, называет его иначе - возможным вознаграждением кредитора, его выгодой. В таком качестве могут выступать нематериальные вещи: благодарность, благожелательство, любовь. Кроме того, возможно и материальное вознаграждение кредитора в виде «бескорыстного подарка», а также совместного с должником раздела прибылей от финансирования торговых операций, ремесленного производства.
Помимо этого кредитор вправе претендовать на материальную компенсацию за неполученный доход, которого лишился из-за того, что не сам пустил деньги в оборот, а дал их взаймы. Плюс ко всему кредитору полагается вознаграждение и за риск потери своих денег.
Итак, Фома Аквинский с помощью схоластического метода в значительной степени снял противоречие между христианским мировоззрением и экономической реальностью классического Средневековья. Не отступая от религиозных догм, он фактически признал правомерным то, что всегда осуждалось церковью, - существование прибыли. По сути, Фома Аквинский первым в истории экономической мысли начинает рассматривать прибыль как вознаграждение за труд и риск.
Идеи Фомы Аквинского оказали мощное влияние на взгляды поздних канонистов, в частности на их понимание проблемы «справедливой цены». Опираясь на постулаты Аквинского, они рекомендовали при ее определении брать сумму всех издержек и добавлять к ней умеренную прибыль. Обязанность же следить за ценами возлагалась на светские власти.
