Российский политический журналист, телеведущий, главный редактор телеканала «Дождь».
Михаил Викторович Зыгарь родился зимой 1981 года в Москве. Он окончил Московский государственный институт международных отношений (МГИМО), факультет международной журналистики. Кроме того, Михаил Зыгарь учил арабский язык в Университете в Каире.
В 2000 году он получил должность корреспондента и международного обозревателя отдела внешней политики в издательском доме «Коммерсантъ». Через пять лет его ждало повышение до заместителя редактора отдела.
В 2007 году Михаил Зыгарь стал специальным корреспондентом ИД «Коммерсантъ», и начал работать над своими первыми книгами. Он вел репортажи прямо из горячих точек: в Ираке, Ливане, Эстонии (после переноса Бронзового солдата), Сербии и других.
Ездил на ливанско-израильскую границу и в Косово. Освещал цветные революции. Вместе с мятежниками заходил в горящий дворец президента Киргизии и считал трупы расстрелянных демонстрантов в узбекском Андижане. Это все было очень круто. Я хорошо знал, что работа репортера - самое интересное в журналистике. Потом я заметил, что подсаживаюсь на войну и начинаю изнывать в Москве между командировками. Рвусь туда, где неспокойно и стреляют. И тогда я собрал все написанные мной истории в отдельную книгу, которую назвал «Война и миф» - и завязал.
В 2007 году Михаил Зыгарь представил произведение «Война и миф», а через год состоялась презентация книги «Газпром: новое русское оружие», написанная журналистом в соавторстве с коллегой Валерием Панюшкиным .
В 2009 году Михаил Зыгарь занял должность редактора отдела «Страна» и заместителя главного редактора журнала «Русский Newsweek». В октябре 2010 года он стал главным редактором телеканала «Дождь» и ведущим новостной программы «Здесь и сейчас».
Осенью 2012 года Михаил Зыгарь и Ксения Собчак представили телевизионный проект «Вид сверху» , в рамках которого губернаторы областей России отвечают на все вопросы прямо на борту вертолета, пролетающего над их территорией.
Кроме того, Михаил Зыгарь ведет собственные колонки на порталах Forbes.ru, OpenSpace.ru, Gzt.ru, и преподает в МГИМО. Михаил Зыгарь проводит мастер-классы и читает лекции по курсу «История зарубежной журналистики».
2 июля 2009 года его супругой стала Майя Стравинская , журналист «Коммерсантъ». Они зарегистрировали свои отношения в Нью-Йорке.
Осенью 2010 года у них родилась дочь. Это знаменательное событие совпало с первым появлением Михаила Зыгаря в студии телеканала «Дождь».
Талантливый человек талантлив во всем - и этот факт полностью подтверждает Михаил Зыгарь. Известный журналист, корреспондент, главный редактор телеканала и даже писатель - все эти ипостаси соединились в одном человеке, с биографией которого полезно ознакомиться всем, кто стремится к успеху.
Михаил Зыгарь - выпускник самого известного и статусного образовательного учреждения в России - Московского государственного института международных отношений (МГИМО), окончивший факультет международной журналистики.
На этот образовательный процесс не закончился: позже Зыгарь обучался в Каирском университете, который является одним из старейших образовательных учреждений во всем мире. Годовая стажировка дала возможность довести уровень теоретических знаний до необходимой планки, которую Михаил поставил себе сам. После этого количество перешло в качество, и началась бурная и разносторонняя карьера, которая продолжается по сей день.
Также он вел мастер-классы для начинающих коллег под названием «Аналитическая журналистика».
Михаил Зыгарь, будучи сотрудником издания «Коммерсантъ», был автором репортажей из горячих точек. На его счету репортажи с места событий:
Такая деятельность требует немалой отваги и предприимчивости, поэтому в 2014 году журналист был удостоен серьезной награды: стал лауреатом «Международной премии за свободу прессы», которая проходила в Америке (в Нью-Йорке) .
Позже сам журналист подытожил свою деятельность словами: «Я осознал, что подсаживаюсь на войну и начинаю изнывать между командировками. Рвусь туда, где неспокойно и стреляют». Эффектной точкой карьеры военного репортера стала написанная книга «Война и миф», в которой журналист рассказал обо всех событиях, где участвовал лично.
Журналист вел колонки на известных информационных, новостных и аналитических интернет-порталах: Slon.ru, OpenSpace.ru, Gzt.ru и Forbes.ru.
На телеканал «Дождь» Михаил Зыгарь попал в 2010 году перед важными событиями в отечественной истории: митингами зимы 2011-2012 года. Его коллегой по телеканалу была небезызвестная Ксения Собчак, которая впоследствии неоднократно говорила, что Зыгарь являлся ее главным учителем в сфере журналистики.
На фоне деятельности на телеканале «Дождь» журналист снимал документальные фильмы о советской и российской новейшей истории. С 2010 года на фоне карьеры автора, продюсера программ и телеведущего он являлся и главным редактором канала «Дождь». На тот момент телеканал имел большую популярность и был известен освещением политических событий с точки зрения оппозиционеров.
В 2015 году Зыгарь заявил о желании уйти с должности главного редактора для реализации собственных творческих проектов. Но и сегодня его можно увидеть на телеканале в роли ведущего телепрограммы «Зыгарь».
Серьезный вклад в освещение событий российской истории журналист совершил, выпустив в свет написанную книгу «Вся кремлевская рать: Краткая история современной России». Работа получила признание критиков, которые единодушно пришли к выводу, что это самое полное и лучшее исследование всех важных событий минувшего века и начала текущего.
Публицист Белковский заявил, что лучшим автором, наиболее точно описавшим деятельность Владимира Путина, является Михаил Зыгарь. Книги переведены на 5 языков, поэтому труд стал известен почти во всем мире. Работе было неоднократно присвоено звание «бестселлер».
В свете этого книга «Вся кремлевская рать» считается обязательной к прочтению для каждого человека, интересующегося родной историей.
Ни одна писательская работы Зыгаря не была оставлена без внимания критиков и читателей: изящный и легкий слог повествования, интересные и нетривиальные рассуждения, актуальные темы.
В конце 2016 года Зыгарь запустил уникальный проект «1917. Свободная история», который получил огромную популярность среди пользователей Сети. На страницах сайта в режиме реального времени выкладываются данные из дневников людей, оставивших большой след в истории. Читатель сайта погружается в события столетней давности и может увидеть, о чем думали, говорили, писали в этот самый день век назад.
Вся информация, выложенная на сайте, является полностью достоверной, источники были взяты из архивов дневников и писем.
На сайте было запущено приложение-игра, выполненное в стиле популярного приложения для быстрых знакомств «Тиндер». Претендентами на сердце в игре являются личности, известные в 1917 году, поэтому посетители сайта могут узнать, с кем бы они смогли удачно познакомиться, родившись ровно сто лет назад.
Таким образом, проект «1917. Свободная история» - уникальный сайт, который позволяет любителям истории полностью окунуться в былое, а тем, кто пока любителем истории не является - непременно им стать.
О личной жизни журналиста известно немного: в связи с бурной профессиональной деятельностью Зыгарь уделяет мало времени и внимания для ее освещения в прессе.
В 2009 году журналист сочетался браком со своей коллегой - Майей Стравинской, и через год после свадьбы, проведенной в Нью-Йорке, у них родилась дочь.
Таким образом, Зыгарь является олицетворением современного успешного журналиста, который удачно совмещает бурную деятельность корреспондента с умением красиво изложить мысли на бумаге, руководить уже существующими проектами и создавать новые. В жизни талантливого человека находится место не только для профессиональной карьеры, но и счастливой личной жизни.
Книгу о "Газпроме" мы писали вдвоем с Валерием Панюшкиным: половину глав написал он, половину, соответственно, я. "Газпром" мы написали довольно быстро, и это была не наша идея - литературный агент Галина Дурстхофф сказала: вот сейчас было бы здорово сделать такое, и мы взялись. "Кремлевскую рать" я готовил 7 лет, а писал ее 2 года - значительно дольше, чем книгу о "Газпроме". И "Рать" я писал в первую очередь из–за собственного любопытства, скорее для себя. Я хотел понять, как там все устроено.
Я думал и про зарубежного читателя тоже, но у меня была мантра, которую я повторял людям, с которыми общался на интервью. Я объяснял им, что готовлю это все для человека, который будет читать книгу через 100 лет. То есть я ориентировался на неподготовленного читателя вообще: это может быть и далекий потомок, и мама моя, и юноша, только что поступивший в университет, и житель Арканзаса.
Мне хотелось разъяснить некоторые пункты нашей истории последних 20 лет, сделав этот так, чтобы они стали понятны человеку без всякого бэкграунда.
Я не ожидал такого теплого приема. Вот этим я доволен, если можно так об этом сказать. Книга получилось в целом ничего, но можно, конечно, дописывать, переписывать, исправлять ошибки…
Про то, что Владимир Путин - это не человек, а коллектив. Слово "Путин" там употребляется много раз, если читать внимательно, нетрудно убедиться, что она не про Путина, а про "коллективного Путина". В каждой из 19 глав есть собственный главный герой, и ни один из них не Путин. И книга скорее про коллективную бюрократию, чем про конкретного человека.
Нет, потому что такая встреча не приблизила бы меня к точному знанию того, что происходило и происходит. Он дал безумное количество интервью и комментариев за эти годы. Все их я читал и видел. Как и у всех, у него есть четко сформированная им (или не им) версия того, как и что у нас происходило. Все люди подчищают воспоминания, осознанно или бессознательно. Его версии скорее могли бы сбить меня с толку, чем прояснить происходившее. Поэтому это, как ни странно, был бы не очень полезный материал.
Я не хотел бы палить свои источники, хотя кого–то - с их разрешения - я упоминаю. Очень тяжело было разговаривать с людьми, которые много десятилетий провели во власти и превратились в закостеневших динозавров. У этих людей–динозавров не только суставы стали каменными, но и мозговые извилины тоже. Многие из них начали думать примерно так, как им всегда нужно говорить. Я поначалу полагал, что они притворяются, играют с тобой, а потом убедился, что у них уже ракушками оброс головной мозг: они искренне так считают. Это даже не связано с возрастом, хотя они в основном пожилые. Такое бывает с теми, кто довольно долго пребывает в высших слоях власти.
У каждого своя. Но, пожалуй, каждый считает, что он приносит стране пользу, добро… Все они уверены, что они если не слуги народа, то что–то в этом роде… Это звучит наивно, но люди оправдывают себя этим. Они и вправду считают, что стараются как лучше. Есть желающие соскочить, и я разговаривал с теми, кому это удалось. Они долго к этому шли, добиваясь, чтобы их отпустили. Так что несмотря на то, что их мозг обрастал ракушечным слоем, они прекрасно понимали, что дальше будет хуже, и хотели выйти из игры.
Как правило, ты видишь только ту часть, которую тебе показывают. Бывает так, что циник так долго изображал идейность, что сам в это поверил. Иногда про кого–то это понятно, иногда нет. Это же очень трудно, когда люди врут всю жизнь. Или не врут, но приучают себя не говорить правду. Было довольно много тех, кто отказался встречаться со мной. Но были и те, кто после выхода книги сам мне написал, что теперь готов говорить и очень хотел бы обсудить книгу.
У меня было ощущение, что эти люди понимают: каждое их слово может завтра в виде распечатки лечь кое–кому на стол. Поэтому они говорят так, будто уже редактируют распечатку. Один персонаж во все фразы добавляет частицу "не". Мой диалог с ним выглядел примерно так:
Это не Путин. Это вовсе не Путин. Путин к этому не имеет никакого отношения.
Почему случилось это и вот это?
Это не из–за Путина…
Это совсем в другом контексте было. Алексей Венедиктов выступил с разоблачением всех и заявил, что кровавая Синдеева, кровавый Медведев и кровавая Тимакова, сговорившись, увольняют Зыгаря с телеканала "Дождь" (что, замечу, неправда). Венедиктов мне позвонил, сказал, что поддерживает меня, предложил помощь. Я уверен, что он свято верит в то, что говорит, хотя сам все это придумал. Когда этот сюжет выплеснулся в Интернет, забрызгав весь "Твиттер" и "Фэйсбук", я оказался на вручении премии РБК. Я подошел к Синдеевой, которая тоже была в зале, и предложил ей срочно сфотографироваться вместе, чтобы все знали: у нас все хорошо. А она добавила: еще лучше втроем с Натальей Тимаковой (оказалось, что та сидит за тем же столом, прямо напротив Синдеевой). Мы с Синдеевой рассмеялись, а Тимакова произнесла: "Михаил, я очень разочарована". Не знаю, что она имела в виду. Возможно, она решила, что это я распространяю слухи: дескать, это она меня уволила с "Дождя". Это последняя фраза, которую я слышал от Тимаковой в ушедшем году. Но это не Тимакова меня уволила, точно.
Виктор Степанович Черномырдин, хотя мы с ним для "Кремлевской рати" не беседовали. Мы разговаривали, когда я писал книгу о "Газпроме". Мне он не кажется тем малообразованным косноязычным персонажем, над которым потешалась вся страна. Мне он видится настоящим, очень масштабным, немного нездешним существом. Когда мы встретились, у меня было впечатление, что передо мной римский император Диоклетиан на пенсии, который при этом все понимает. Может быть, это моя ошибка и мне так кажется потому, что какое–то время назад были масштабные политики, а потом они резко измельчали. История России последней четверти века - это история упущенных возможностей. Не стоит идеализировать человека, наверняка и на нем тоже лежит огромная вина за все, что с нами произошло, но, мне кажется, то, что Черномырдин не стал президентом, - это один из упущенных шансов России.
Прежде всего я понял, что мне это очень интересно. Я вдруг понял, что такого рода журналистика очень нужна и может быть востребована. Я стал много думать о том, что независимая качественная историография не менее важна, чем независимая качественная журналистика. Есть независимые СМИ и официозные СМИ, мы понимаем, почему они по–разному освещают одни и те же события. И можно сопоставлять реакцию официозных СМИ с реальностью за окном и благодаря в том числе критической оценке независимых медиа понимать, что правда, а что нет. С историей же нет такого противовеса. У нас нет независимой истории, у нас нет окна, в которое можно выглянуть. Вся наша история так или иначе пропагандистская, она всегда государствоцентричная.
Телеканал "Дождь" после 5 лет проб и ошибок сумел стать устойчивым бизнесом, существующим на деньги подписчиков. Это полноценный канал: с аппаратными, оформлением эфира, эфирной сеткой… Это все огромные деньги. Для исторических проектов это не нужно. Интернет, мобильные приложения удешевляют все в тысячи раз, и все может окупаться за счет потребителей, если правильно пользоваться технологиями.
Я сейчас до Нового года дорабатываю на "Дожде" (разговор состоялся до начала праздников. - Ред.), в новогоднюю полночь превращаюсь в тыкву, потом какое–то время отдыхаю и начинаю делать собственный проект, который, надеюсь, произведет революцию в нашем представлении о российской истории. Это будет мультимедийный проект: сайт плюс несколько книг, мобильное приложение. Рабочее название - "Свободная история России". Пока команды нет, потому что нет соображений, откуда я возьму деньги, которые буду платить людям. Пока что есть только энергия и идея, но, мне кажется, идея эта сработает и поможет мне прокормить команду.
Я выберу человека, который через полгода работы хочет продолжать трудиться. Надо подождать и потом сделать выбор. Потому что, если человек и вправду очень хочет, но у него ничего не получается, через полгода он все бросит. А если он может, но не хочет, это не имеет смысла.
У меня были случаи, когда человек не был уверен, но я уговаривал его попробовать. И действительно ему начинало нравиться. Бывало и наоборот: человек все равно уходил.
Как менеджеру - да, но в этом смысле все всегда договариваются, без этого нельзя. А как журналисту никогда не приходилось. Я имею в виду: когда журналист хочет что–то сделать, но понимает, что не дадут, поэтому не стоит и пытаться, - нет, не было такого. Мне очень везло, никогда даже не приходилось на эту тему задумываться. И когда я трудился в "Коммерсанте", и когда работал в Newsweek и мы отрывались до такой степени, что нас закрыли в конце концов.
На "Дожде" все ограничения были не пунктом цензуры, а предметом здравого смысла. Я с самого начала запретил делать новости про животных, потому что это не новости - не бывает новостей про животных, бывают новости про людей. И тут недавно со мной случился катарсис, когда ко мне пришли коллеги и сказали: спасибо тебе большое, ты был прав, мы посмотрели сюжет на Первом канале про козла Тимура и тигра Амура и поняли наконец–то, почему нельзя делать новости про зверюшек.
Тут не было никаких компромиссов в вашем смысле. Изначально я говорил: все цитаты, которые я хочу использовать в книге, я согласовываю. Все, что я хочу написать с чужих слов, я и так смогу написать, не выдавая источник. А то, что источник мне разрешит, я обнародую от его имени. Все очень просто.
Не готов точно сказать, связано это с работой над книгой или нет, но я не могу столь же пристально следить за этими событиями, как и ранее.
Скорее всего, эти вещи связаны, потому что когда ты сам выстраиваешь для себя линию, на которой все могло пойти иначе, и на всех исторических развилках страна выбирает самый неблагоприятный путь, это очень разочаровывает.
Выделите фрагмент с текстом ошибки и нажмите Ctrl+Enter
Автор бестселлера «Вся кремлевская рать» написал новую книгу «Империя должна умереть». Она рассказывает о том, почему случилась Октябрьская революция. В издании 900 страниц. 17 октября в резиденции австралийского посла прошла закрытая презентация.
Михаил Зыгарь. Фото: Дмитрий Астахов/ТАСС
Особняк Дерожинской, где ныне квартирует австралийский посол, — лучшее место для презентации книги. Дом фигурирует в 11-й главе, где бизнес безуспешно пытался принять участие в управлении государством.
Некоторые персонажи отсылают к героям сегодняшнего дня. В Сергее Дягилеве, например, легко угадывается фигура Кирилла Серебренникова. Автор потенциального бестселлера Михаил Зыгарь говорит, что это случайность:
Михаил Зыгарь писатель, режиссер, журналист «Это все случилось уже по ходу. Я не стал делать никакой сноски — смотрите, повторяется история Дягилева. Я не знаю, дочитали вы или нет до того момента, как Дягилеву начнут предъявлять обвинения в хищении бюджетных средств и начнут заводить дело, но это случится. Совпадений много, и они стали происходить в то время, когда я уже закончил книгу. Мы с Кириллом планировали в ноябре этого года преобразовать проект «1917» в спектакль. Сегодня у нас случится спектакль, который мог бы быть, но которого нет».
В роли Дягилева, императрицы, министра Витте и, в принципе, всех персонажей выступил Никита Кукушкин, звезда «Гоголь-центра». Это был иммерсивный театр одного актера: 150 гостей ходили за ним по комнатам посольской резиденции.
Владимиру Познеру «Империя должна умереть» понравилась:
советский и российский тележурналист, телеведущий «Любопытно, интересно. Но тема, о которой идет речь, для меня настолько серьезная, что, когда Михаил просил меня принять участие в некоторой игре, я сказал «нет». Я считаю, тема выходит за пределы. То, что я увидел сегодня, симпатично. Мне книга по многим причинам очень понравилась. Очень легко читается, колоссальная архивная работа, масса конкретного, чего я, например, не знал. Это не журналистская книга, а историческая».
Reading time 2 minutes
Reading time 2 minutes
Этот (октябрьский) номер нашего журнала — о революции. В разных сферах — в моде, в диджитал. И конечно, мы вспомнили о твоем проекте, посвященном революции. Как принималось решение по «Проекту 1917»? Как тебе удался переход с «Дождя», от политической журналистики, от должности главного редактора главного оппозиционного канала в истории, к далекому 17-му году?
Я не хотел всю жизнь быть главным редактором телеканала «Дождь».
Почему?
Ну невозможно же сохранять психическое здоровье, бесконечно долго занимаясь одним и тем же. Я в своей жизни менял профессию раза четыре, наверное. И всякий раз было понятно, что по-другому невозможно. Я долго, лет восемь, работал военным корреспондентом. Было ясно, что, если не уйдешь из этой профессии, сойдешь с ума. До этого я учился в арабском университете, изучал язык в МГИМО. Я смотрел на людей, которые были моими идеалами в арабистике, и понимал: они замечательны, но они совершенные лунатики.
Прекрасные безумцы. У них просветленный взгляд, они живут в своем счастливом мире, который не имеет никакого отношения к нашему. Они питаются арабским языком, они его пьют, едят, они с ним спят. И есть только один путь — нужно сойти с ума, тогда перейдешь на следующую ступень. Я решил, что не хочу сходить с ума по арабскому языку. И потому не стал арабистом. Точно так же я решил, что не должен сойти с ума, и перестал быть военным корреспондентом. Потому что если ты все время ездишь на войну, в какой-то момент уже не хочется оттуда возвращаться. Все, чем занимаются тут, кажется полной фигней. Говорят какую-то чушь, обсуждают что-то незначительное, переливают из пустого в порожнее. Хочется уехать туда, где, по крайней мере, люди на одной волне с тобой. Но я вовремя соскочил.
Там, получается, не меньше лунатизма, чем у арабистов?
Но это еще и смертельно опасный лунатизм, более безумный. Потом я стал политическим журналистом. Мои товарищи и я делали лучший в России политический журнал, но его закрыли, и я получил новую профессию — руководителя телеканала. До этого телевидением никогда не занимался, и вот пять лет на «Дожде». Это было совершенно новое телевидение. Было очень круто, но и оттуда пришло время уйти, чтобы не сойти с ума по разным причинам. Потому что «Дождь» — это мало того что инновационное телевидение, это еще и во многом секта. Главная мотивация для людей, которые работают на «Дожде», — это не зарплата, а страсть. Мы делаем не телевидение, мы делаем легенду! Что-то сногсшибательное. И это единственная цель, ради которой стоит находиться здесь.
Это состояние экстаза. Адская эйфория, на пределе адреналина. Несколько десятков человек, разрывая на себе одежду, бегут сломя голову в одном направлении, и нужно все время придумывать новую инъекцию адреналина, новую причину бежать еще быстрее. И это долгое время удавалось. Сейчас уже кажется, это было в другом веке, в другой жизни.
Закончился адреналин?
Нет, это просто такая страшная наркомания… Ты постоянно подзаводишься, накручиваешь себя и окружающих. Это не может длиться вечно. Если это секта, то окей. А если это бизнес, то в какой-то момент возникает некое противоречие, нужно перестраиваться. В этом я постоянно убеждал Наташу Синдееву: или мы продолжаем эту наркотическую адреналиновую гонку за синей птицей, и тогда у нас как-то по-другому должны перераспределяться роли, усилия, условия, или нужно становиться бизнесом. Сейчас, как я понимаю, именно в этом направлении идет «Дождь». Он становится бизнесом, более четко, прагматично, трезво обустраивается.
Ты считаешь, что тебе в этом пути не было места? Или не было желания, драйва…
Да нет, наоборот. Просто если ты пять лет, как Данко у Горького, бежишь с вырванным сердцем, то в какой-то момент это уже считается твоей обязанностью. И никакие жертвы не обеспечивают тебе прав, не дают возможности повлиять на ситуацию, не гарантируют права голоса. В этом положении, конечно, надо уже менять собственную бизнес-модель и продавать свое вырванное сердце самостоятельно. И эту логику разделяют люди, которые со мной работали все эти годы. Что и произошло. Я пошел заниматься своими собственными проектами.
Как тебе пришла мысль про «1917»?
Я написал книжку про Путина «Вся кремлевская рать». Работал по ночам, семь лет, заканчивал параллельно с работой на «Дожде». Это чудовищный, невероятно кропотливый труд. Чтобы написать эту книгу, мне пришлось не только брать интервью off the record у сотен ньюсмейкеров, но и, например, сделать гигантскую матрицу, базу данных по каждому дню каждого года, собрать все события по открытым источникам. И это только для того, чтобы иметь возможность проверить, когда мои герои врут, а когда нет. Я прочитал все архивы «Коммерсанта» и «Ведомостей» за эти годы и разметил все, что происходило каждый день, внес показания каждого человека в каждый день каждого года. Такой способ работы меня очень захватил, потому что это что-то настоящее. Я люблю долго и тщательно раскапывать человеческие истории, сопоставлять, чтобы получить полную картину. Текущая новостная политика меня совершенно не устраивает. Мне не нравятся новости, которые выдают за новости в нашей стране. Я не хочу больше никогда смотреть прямую линию президента Путина, я не хочу больше никогда слышать про праймериз «Единой России», и вообще, большая часть всех новостей, которые существуют в нашей стране, меня совершенно не интересует. Потому что на самом деле все знают, что они не являются новостями. По-настоящему нужно заниматься совершенно другими вещами — разрабатывать другой язык, другие новости. Я решил, что хочу вообще без современной туфты. И начал писать другую книгу. К моменту, когда этот журнал выйдет, она уже будет опубликована. Называется «Империя должна умереть». Это история российского общества начала XX века. У каждой главы есть свой главный герой, и эти герои — Толстой, Горький, Дягилев, Гапон, Распутин и так далее. Единственная моя ошибка — это очень толстая книжка. Я не смог устоять против того, чтобы создать гигантскую базу данных. Просто тут информации намного больше. Я начал ее писать примерно так же, как и предыдущую. Нужно было просто взять интервью у всех людей, которые что-то про это знают, и свести воедино все их показания. И в наше время не до каждого «Сечина» удается добраться и его допросить. А когда занимаешься более отдаленной историей, там почти до каждого. Там почти каждый «Сечин» оставил или дневники, или воспоминания, или допросы чрезвычайной следственной комиссии. После Февральской революции большая часть чиновников правительства были допрошены. Иногда дурацкие вопросы, иногда интересные. То есть практически каждый оставил показания. Очень много источников. А когда я начал писать, тут-то я и подумал, что книга — это ретроградство, это неинтересно. Помимо того что я люблю копаться, разбираться, я люблю еще изобретать новые жанры, и тут я подумал: а что если все разложить по дням и составить себе полную картину, увидеть, как меняется ситуация день ото дня? Книга охватывает восемнадцать лет — с 1900-го по 1917-й. Я подумал, что так или иначе мне придется разобрать информацию про каждый день. Никто такого не делал, но можно же попробовать. Тем более что фейсбук, «ВКонтакте» — это новый, никем не опробованный жанр. Можно попытаться использовать соцсеть в качестве нового вида литературы.
Что тебе было интереснее всего читать из переписок 17-го года?
Интереснее всего читать, какие у людей прогнозы, чего они ждут. В своих дневниках люди часто размышляют о будущем — и, конечно, все время ошибаются. В воспоминаниях все иначе. Там люди хотят казаться умнее, они все задним умом уже знают, пытаются сделать вид, что заранее все предугадали. А в дневниках у них нет такой возможности. И все всегда ошибаются. Есть, конечно, некоторые исключения. Например, с середины сентября 17-го года даже дети знали, что большевики готовят вооруженное восстание. Это понятно. Но это редкие случаи, этого никто не скрывает. Большевистская газета «Рабочий путь» писала об этом каждый день. А в целом, в личных прогнозах, в политических прогнозах все люди ошибаются всегда. Это закон жизни. История состоит из ошибок. Люди строят какие-то планы, но всегда все получается по-другому.
Вся Октябрьская революция случилась из-за того, что Ленин все время ошибался. Сначала он был уверен, что царь вот-вот возглавит контрреволюцию. Убежит, окопается где-нибудь в Могилеве или в Москве или уедет за границу и начнет воевать. Ленин все время строил неправильные прогнозы. Не удается июльское восстание, и он убегает в Разлив, потом в Финляндию. Его главный тогдашний враг — Ираклий Церетели, один из моих любимых героев, мало кому известный, основной герой 17-го года, самый классный политик России того времени.
В двух словах — он кто?
Социал-демократ, который вернулся после Февральской революции из Иркутска с намерением создать единую социал-демократическую партию, преодолев раскол на меньшевиков и большевиков. Он был очень искренним демократом. Не стремился к власти, поддерживал временное правительство, будучи при этом лидером Совета рабочих депутатов. И был главным идеологом демократической России. Все было хорошо, пока не появился Ленин и не начал всячески ему гадить. Октябрьская революция произошла потому, что Ленин был уверен: если немедленно не начать революцию, то их всех перестреляют, перережут, перевешают, потому что у Керенского есть план сдать Петроград немцам и перенести столицу в Москву. Именно это потом и сделали большевики, а у Керенского не было таких планов. В общем, Ленин все время ошибался.
Ленин не твой герой. Ты не можешь сказать, как Кашин, что он был по-своему гениальным политиком?
Мне кажется, он был психически больной человек. Что, конечно, не исключает гениальности.
Ты говоришь, что все люди ошибаются. Помнишь свой самый ошибочный прогноз? Политический, культурный? Или любой другой.
Я, конечно же, тоже очень подчищаю себе память. Пообещал себе больше никогда не делать политических прогнозов после того, как, по-моему, даже в эфире телеканала «Дождь» в феврале 14-го года я сказал: «Крым? Нет, этого не может быть. Это в принципе не может произойти, это невозможно». После такого случая понятно, что если ты не идиот, то должен извлечь для себя урок и больше не замахиваться на какие-то прогнозы.
Но есть что-то, что ты считаешь для себя главной профессиональной ошибкой?
Да нет, не было у меня никаких ошибок. Разве что жалею, что не защитил диссертацию в Институте востоковедения. У меня была очень интересная тема. Исследование взаимозависимости уровня коррупции и развития нефтедобывающей отрасли в арабских странах. Не хватило времени. Хотя, по-хорошему, если бы я написал и защитил эту диссертацию, у меня не хватило бы времени на все остальное.
Не могу тебя не спросить о некоем «Зыгарь-фашизме» на телеканале «Дождь», бьюти-фашизме. Когда ты возглавлял канал, там работали самые красивые люди. Это было не просто умное телевидение про молодых, это был еще какой-то невероятный набор: все разные, но очень красивые. Это была твоя осознанная позиция на «Дожде» — выбирать не только умных, но и красивых людей? Не случайно же при тебе там не было ни Быкова, хотя я его очень люблю, ни Кашина.
Ну, Кашина как раз именно я привел на телеканал «Дождь» вообще-то. Я могу сказать, какое у нас было ощущение изнутри: нам хотелось, чтобы телеканал было приятно смотреть. Мы должны были говорить на нормальном языке, нормально выглядеть. Не должно было быть уныния, горечи.
От кого бы тебе было очень приятно получить, скажем, эсэмэску с вдумчивым комплиментом по поводу твоей книги? Чья похвала тебе польстила бы?
Сокуров — первый, кто приходит в голову.
А из писателей?
Я очень люблю Бориса Акунина, мы общаемся. Он читает книжку и уже написал мне несколько сообщений. Я очень люблю Владимира Николаевича Войновича, ему я тоже дал почитать, и он тоже уже прислал мне свой отзыв.
Твой любимый эпизод этой книги?
Тот, который я писал последним. Февраль 1917 года, перед революцией. Мейерхольд ставит «Маскарад». Это, собственно, спектакль, во время которого происходит Февральская революция. Вся петроградская элита на шикарных автомобилях приезжает в театр, зрители в мехах, смокингах и бриллиантах смотрят пьесу, а в это время совершается революция. У Мейерхольда спектакль заканчивается выходом хора и панихидой. А потом занавес Головина опускается как бы на зрительный зал. То есть хор отпевает зрительный зал, и его как бы накрывает саваном. Это эпизод из середины книги, перед революцией.
